Хождение по мукам
У каждого на земле свой срок. Павел Дмитриевич Мельников прожил долгую, по-своему трудную и по-своему прекрасную жизнь. Казалось, что несчастья слишком часто сваливались на его голову. Мечтал о большой, дружной семье, но дети умирали в младенчестве. Из четверых только старшая дочь Надя прожила 7 лет.
Во время Великой Отечественной войны стремился быть в первых рядах защитников Отечества: в 41-м участвовал в обороне Таллина, в 43-м – в битве под Великими Луками. Одно, второе ранение. Перенес несколько операций. Демобилизовали «подчистую». Вернулся в родной Изборск в ноябре 1944 года. Проработал два года в местной библиотеке, но после случая на утиной охоте окончательно подорвал здоровье. (Подстрелив на озере утку, полез за добычей в ледяную воду и очень сильно простудился). К букету «боевых болячек» добавилось хроническое воспаление легких. От адских болей, которые испытывал постоянно, не всегда спасали лекарства. Спасение находил в творчестве, ставшем для него настоящим счастьем.
Мельников оставался Мельниковым
Он начинал жизнь заново, возвращаясь к тому, что так или иначе было отнято. Почти 40 ранних работ, которые экспонировались на выставке в Таллине, открывшейся 20 июня 1941 года, затерялись в военной неразберихе. Упорным, ежедневным трудом нагонял упущенное. Изборяне часто видели высокого, сутуловатого человека либо бродящим по окрестностям, либо застывшим за этюдником на облюбованной точке. Этюды писал с натуры, на природе, картины – по памяти, в тихой домашней обстановке.
Так увидели свет поражающие мягкостью живописного письма его полотна: «Старый Изборск. Лето», «Перед закатом», «Вид Изборска». В более поздних работах – 60-х–80-х годов Мельников прибегает к разнообразным композиционным решениям, достигает «изысканной колористической гармонии». Особенно хороши его зимние пейзажи – «Зимний вечер», «Старый Изборск. Зима», «Ночь в Изборске».
Творческому успеху содействовали не только талант и трудолюбие. Ощущая недостаточность художественного образования, Павел Дмитриевич всю жизнь учился. Учителями его были преподаватель рисования шестиклассной Изборской школы Н.И. Макаровский, приезжавший в 20-е годы в Изборск видный русский художник С.А. Виноградов, в 50-е – Н.М. Чернышов. К их советам прислушивался. Что-то перенимал у заезжих столичных мастеров живописи, а что-то черпал из книг по искусству. В его большой домашней библиотеке таких книг было предостаточно. Чаще других перелистывал альбом с иллюстрациями картин Рериха. В картинах, посвященных изборской старине, чувствуется рериховское начало.
Однако Мельников оставался Мельниковым, потому что все, им созданное, шло от сердца. И этому нельзя было научиться. «Для того, чтобы увидеть Изборск таким, каков он на работах Павла Дмитриевича Мельникова, нужно родиться здесь, жить изо дня в день, любить с той же кротостью и благоговением, видеть сквозь него всю русскую землю», – заметила в статье 1987 года псковский искусствовед Н.Н. Салтан.
Значительно раньше творчество своего земляка оценили изборяне. Почти в каждом доме на видном месте висела «картиночка» Мельникова не столько ради украшения, сколько из гордости за Изборск, который им открыл художник. Картиночки помогали понять людям, на какой прекрасной земле они живут. И кто уезжал в дальние страны или города, увозил с собой мельниковские пейзажи, как увозят горсть родной земли, чтобы никогда о ней не забывать.
Дом для художника
Свои картины Мельников раздаривал друзьям, молодоженам, соседям. Часто писал на заказ. Пейзажи охотно покупали иностранцы. Спросом пользовались его фотографии – он и здесь оставался художником. Особенно удавались семейные фото. Фото иконы Корсунской Божией Матери изборяне вставляли в рамочки – настолько хороши были эти снимки.
Вообще казалось, что все, к чему прикасались его умные, талантливые руки, оживало. Оживали книги, которые переплетал с завидным терпением и старанием. На обновленные томики любимых писателей – Лескова и Толстого – не мог нарадоваться… Книги много для него значили, и, когда в пожаре сгорела большая часть библиотеки, которую собирал десятилетиями, пережил потрясение. С временным бездомьем смирился, а с такой потерей – нет.
Дом поставили за год (на той же улице Веровской он стоит и сейчас). Друзья перевезли старенький сруб, обшили. Обустраиваться помогали всем миром. И, хотя среди
людей принято разделять горе погорельцев, в данном случае люди за добро отплатили добром.
В 1973 году Мельниковы – Павел Дмитриевич и его супруга Евдокия Андреевна (урожденная Орехова) – перебрались в скромное жилище. Домик маленький, а порядок в нем царил идеальный. Наш художник был известным аккуратистом и почти аскетом. В его комнате, служившей одновременно мастерской, на самом видном месте стоял мольберт, у окна – письменный стол, у стены – кровать, а над кроватью висела икона. Здесь он работал в полной тишине, вел переписку, не забывая отвечать даже на поздравления. Творческую дисциплину помогала поддерживать Евдокия Андреевна, которой он привычно и беспрекословно подчинялся, выполняя любые ее капризы.
Дядя Павля
— Я выглядываю из-за печки – наблюдаю, как дядя Павля рисует, а баба Дуня меня прогоняет, – делится своими детскими воспоминаниями Марина Николаевна Смирнова. – Обидно стало.
В то время она была совсем юной школьницей и ухаживала за стариками, принимавшими ее как внучку. Евдокия Андреевна с трудом передвигалась по
дому, и то с помощью табуретки. С Павлом Дмитриевичем быстро нашли общий язык. Марина подарила ему выжженные дощечки. Дощечки понравились, и он подарил ей этюдник с красками. Намек был понят.
Много интересных открытий сделала для себя девочка, общаясь с художником. Ей стал нравиться запах масляных красок, исходящий от только что написанных картин, нравилось их рассматривать, воспринимая как нерукотворное чудо. Запомнился один дивный пейзаж, который потом куда-то исчез. Это вид городища, выполненный в пастельных тонах. На первом плане дуб, разбитый грозой, а слева – церковь Николы…
Художницей девочка не стала, но понимать и любить искусство научилась у дяди Павли. Дядя Павля открылся ей и как человек высокой духовной культуры. Изборская шестилетка (продолжить образование крестьянский сын не смог) немало ему дала. Он часто рассказывал о своих учителях – Николае Ивановиче Макаровском, подарившем ему первые краски (первый детский рисунок он нарисовал углем на овечьей шкуре, и это был портрет его строгого отца), об Александре Ивановиче Макаровском, ставшем для него примером отношения к делу, к людям, к жизни. Перенял и тон, и речь, которая текла, подобно реке, и в которой билась выстраданная мысль.
— Вы замечали, как говорят старики в Изборске? – спросила нас Марина Николаевна и тут же сама ответила. – Заслушаешься! Все они учились у Макаровского.
И вера у дяди Павли была настоящая, как и у его сверстников-изборян, вера не на показ, а хранимая в душе. Исповедовался, причащался. Заходил к нему отец
Алексей… Так и прожил свою жизнь не ропща, исполняя главные Заветы. В браке с Евдокией Андреевной, в любви и согласии прожили 60 лет. Ушли друг за другом
в 1987 году. Она – в январе, он – в марте. Только что не в один день.
***
Осознаем ли мы, какое наследие оставил нам сын Изборской земли Павел Дмитриевич Мельников? Если бы собрать воедино все им созданное, осевшее в частных коллекциях, наверное, составилась бы огромная галерея. Но такой галереи никто из нас не увидит. Сохранить хотя бы то, что имеем, приумножить и, наконец, всерьез подойти к изучению его творчества. Составить каталоги, написать монографию, выверенную биографию. Мельников того стоит – его пейзажная живопись возвращает нас в отошедшую эпоху, к тому, что всегда будет сердцу мило и что осталось жить лишь на его холстах.
В народной памяти он останется и дядей Павлей, и очарованным странником, бродящим по изборским холмам и долам, и кудесником, запечатлевшим неповторимую земную красоту.
Валентина Игнатьева